— Надо было ее самим тащить и не ждать машину, — вздохнул скрипучий. — Не верю я жнецам. Отнимут у нас добычу…

— Не надо было ее так сильно по голове бить! На себе тащить ее в такую даль что ли? Уже дождемся жнецов…

— Да я вроде не сильно ударил, — оправдывался скрипучий. — О! Смотри-ка! Сучка в себя пришла! — кислотник подошел в плотную и присел перед Лилией на колени.

Глядя ей в глаза, он облапал ее грудь с довольной ухмылкой. Лилия дернулась, но ничего не смогла сделать. Руки связаны за спиной, ноги тоже опутаны веревкой.

— А ниче так титьки у нее! — скрипел кислотник, уже расстегивая на женщине рубашку.

— Ты все-таки меня не хочешь слушать, — вздохнул гнусавый.

— Да ладно тебе, — лыбился скрипучий. — Я по-быстренькому. Давай тоже присоединяйся. Успеешь.

Второй кислотник поставил обрез на пол и принялся расстегивать брючный ремень.

На верхних этажах вдруг раздались звуки, похожие на брошенный по ступенькам камень. Камешек попрыгал где-то выше на этаж и затих.

— Что это? — вытаращился на верх скрипучий, схватившись за обрез.

— Не знаю, — ответил второй, торопливо застегивая штаны. — Может с чердака что-то упало. Мы же люк там открыли.

— Иди проверь, что там, — скомандовал скрипучий.

— А почему я? — в голосе второго сквозила тревога. — У тебя обрез двуствольный, а у меня одноствольный. Иди ты…

— Что мы сейчас стволами будем меряться? Иди говорю… Я бабу караулить останусь. Сам сказал, что у меня двуствольный. Я здесь нужнее…

— А вдруг там зомби? — пролепетал второй. — Я один не справлюсь. Пойдем вместе?

— Зомби по крышам не лазают, — помотал головой скрипучий. — Ты что такое ссыкло? Ладно сам схожу… Глаз с девки не спускай… Понял?

— Ага…

Скрипучий выставил вперед обрез и, стараясь не шуметь, стал подниматься по ступенькам. Он прошел два пролета и скрылся из виду.

— Ну что там? — не выдержал гнусавый. — Все нормально?

— Все зае*ись! — раздался сверху бодрый голос. — Никого тут нет! Только воняет чем-то…

— Чем? — насторожился гнусавый.

— Твоим дерьмом! Гы-гы!.. Ты уже в штаны от страха, наверное, наложил…

— Очень смешно!

— Ладно, не обижайся, я спускаюсь…

Гнусавый облегченно выдохнул. Сверху слышались шаги спускающегося напарника. Бетонные ступеньки отдавали гулким эхом по пустому подъезду. Вдруг звук шагов резко сменился на звук какой-то возни. Сверху донесся сдавленный хрип.

Гнусавый вскинул обрез:

— Эй, ты как, что там у тебя?

Но ему никто не ответил.

— Ты что молчишь, твою мать⁈ Это не смешно!

Вместо ответа в лестничный пролет упало тело его напарника. Оно стремительно пролетело мимо кислотника и стукнулось о бетонный пол на первом этаже. Хруст костей разнесся по всему подъезду. Кислотник в ужасе заметался по площадке, тыча стволом в невидимого врага.

— Кто здесь⁈ — верещал он. — Выходи! Или я убью сучку!

Бах! — откуда-то сверху грянул оглушительный выстрел.

Усиливаемый отражением от стен, он показался таким громким, будто разорвалась бомба. Половину головы кислотника разворотил крупный заряд картечи. Его мозги вывалились в образовавшуюся пробоину и шлепнулись на пол, когда кислотник еще стоял на ногах с выпученным единственным глазом. На секунду застыв, труп упал на бетон, забрызгав кровью стены подъезда, отчего одна из стен, покрытая зеленой облупившейся краской, стала похожа на модную современную картину.

Сверху послышалась тяжелая поступь. Вниз спускался явно кто-то большой и грузный… Через несколько секунд перед Лилией вырос здоровяк в потертой джинсе и в ковбойской шляпе. В руках он сжимал помповый дробовик. На покрытом щетиной лице расплылась белозубая улыбка:

— Здравствуйте, извините если напугал. Меня зовут Калиб, я ищу своего брата Юргена. Вы его не видели случайно в городе?

До Темногорска добрались уже к ночи. Зиновьев стойко выдержал марш-бросок и почти не ныл, а лишь тяжко вздыхал и хватался за сердце. Я тоже уже брел из последних сил. Рана, которую оставил на моем плече бегун, болела и кровоточила. Нужно было поменять повязку. Слава богу, бинтов у антисептика у нас было предостаточно.

— Надо на ночлег устроиться, — сказал я Кастету, кивнув на профессора. — Старик может не выдержать…

— Опасно здесь пока останавливаться, — покачал головой Кастет, оглядев ночной город. — Частный сектор кругом, если в доме укроемся, зомби через окно пролезть могут. Нужно либо до высоток дойти, либо подвал искать. Чтобы без окон.

— Да знаю я, что опасно в домишках прятаться. Но у нас нет выхода. Дежурить будем и окна шкафами забаррикадируем. Зиновьев уже еле ноги передвигает.

— Ладно, — кивнул Кастет. — Вот этот коттедж кажется понадежнее. Стены кирпичные и на окнах даже решетки есть. От зомби они спасут, если стая небольшая будет. А от людей нет…

— Вроде нет здесь людей, — пожал плечами я. — Раньше не было, кроме апостолов…

— А я про них и говорю, вдруг недобитки сюда вернулись. Не вечно же им по лесам шастать. Там поживиться особо нечем, кроме как на проезжающие машины нападать. А тут город все-таки.

Мы свернули на подворье коттеджа из красного кирпича. Ворота оказались открыты, входная дверь тоже. Внутри не один месяц уже гулял ветер и намел туда кучу мусора и листвы. Мы обшарили весь дом. Ничего опасного не обнаружили. Заперли двери и разместились на втором этаже, чтобы если что, была возможность уйти через балкон на крышу.

Дом оказался разграбленным, но продукты у нас были с собой. Не зря же мы перли с Кастетом тяжеленные рюкзаки. Плотно зашторили все окна и в одной из комнат, где был огромный диван и гостевой столик, зажгли свечу. Профессор помог мне обработать рану и сменить повязку.

Я достал консервы и сухари, Кастет извлек из недр рюкзака бутылку шотландского виски.

— Ого, — присвистнул я. — Что за праздник?

— День рождения, — ухмыльнулся Кастет.

— У тебя день рождения? — я вытаращился на жнеца. — И ты молчал?

— Не у меня, — прикусил губу Кастет. — У нас всех. Мы два раза выжили… А все погибли. Мы, будто заново родились… Я так себя чувствую. Будто кто-то нас оберегает свыше. За это надо выпить…

— Однозначно, — кивнул я.

— Мы выжили по двум причинам, — начал занудничать Зиновьев. — Первая — это то, что вы лучшие бойцы в отряде, который с нами был, а вторая — нам просто повезло чуть больше, чем остальным. А свыше нам никто не помогает. Бога нет. Я в него не верю и вам не советую…

— Вот вечно вы все наукой опошляете, Зиновьев, — улыбнулся я. — Вы кроме исследований вообще в жизни чем-нибудь занимались?

— Конечно, — важно кивнул профессор. — Я был женат…

— Ооо… Это для вас достижение, — рассмеялся я.

— Два раза, — добавил профессор. — Женат был.

— Ну ни чего себе, — я разливал вискарь по пластиковым стаканам. — Давайте тогда выпьем за семью…

— Нет у меня семьи, — вздохнул Зиновьев.

— Сочувствую, — сказал я. — У меня тоже жена погибла.

— Нет, что вы, — замахал руками профессор. — Мои были живы. Обе сбежали от меня с моими аспирантами.

— Враз что ли? — удивился Кастет.

— Нет, — профессор поджал губы и принялся крутить пуговицу пиджака. — С разницей в пять лет…

— Ну и хер с ними, — я поднял стакан. — Раз сбежали, значит никчемные, лучше раньше, чем позже. Будем…

Я опрокинул стакан, залив темно-коричневую жидкость в глотку. Виски оказался очень даже годным. Спирт почти не чувствовался…

Кастет и Зиновьев тоже выпили. Профессор при этом смачно крякнул и тут же занюхал куском вяленого мяса.

Я сразу налил по второй. Мы выпили еще и только тогда закусили. Кастет молчал. Видно было, что в его голове роилась тысяча мыслей. Он то хмурился, то принимал маску безразличия. Знать бы, что творится в его мозгу… Наверное, переживает из-за покусанного бегунами друга. Но на убитого горем он похож не был. Может сказалась закалка солдата? Он потерял весь свой отряд, но при этом оставался спокойным. Либо он робот, либо на большинство жнецов ему пофиг…